Александр Кузнецов
Было это в семидесятых годах прошлого столетия.
Призвали нас в армию в ноябре. Ехали в часть каждый в своей одежде, видок, как у беспризорников, направляемых в приюты в двадцатых годах.
Одевали что похуже — всё равно выбрасывать. Правда, вещи можно было отсылать домой, но с этим предпочитали не возиться. (Это сейчас после того, как поморозили новобранцев стали всех переодевать на призывных пунктах.)
Приехали в часть, всех – в баню, старьё выбросили, переодели в зимнюю форму одежды. 
Выдали мне шапку. Вид как у офицерской, мех искусственный, но переливается – красота!
И начались на наши шапки покушения.
Солдаты два года свои шапки носят, летом они лежат в каптерке(склад старшины) и почему то ни кому в голову не приходило их постирать. Мы этот способ открыли в конце службы.
Правда, была не большая хитрость, постиранную шапку нужно было одевать на болванку(так как при сушке она сильно садилась, сжималась).
Ну, так вот, мало того, что эти шапки носят два года, они ж ещё и засаливаются, а на дембель домой многие хотят ехать в новом, красивом.
Стараются шинелями поменяться, шапками.
Были и такие, кто предпочитал себя просьбами не утруждать, а срывал шапку на вечерней прогулке с новобранца, бросал ему свою и был таков.
В дивизии несколько тысяч человек в суматохе не сразу найдут, а если поймают то в – дисбат(дисциплинарный батальон). Получалось, что некоторые шинели и шапки в частях из-за обменов переживали положенный свой век в три-четыре раза.
Нас в учебке за внешний вид стригут, спрос жесткий.
Выбежали мы утром на зарядку в гимнастерках и шапках.
Раннее утро, ещё только начинает светать.
Рост у меня небольшой, поэтому в строю в последней шеренге, в первой — самые рослые. После пробежки – гимнастические упражнения.
И вдруг у меня на голове посвежело. Оборачиваюсь, а сзади двое, сдернули мою шапку на бегу, свою мне под ноги бросили, и лёгкой трусцой, смеясь, побежали прочь.
Такая меня злость взяла, в учебке «строгают», а тут еще какие то два шиша, пусть и на голову выше, изгаляться вздумали.
Голос у меня зычный, как заору:
— «Стооой, убьююю!»
Этих двоих, как будто плетью хлестнули, понеслись вскачь. Я за ними, через каждые тридцать метров кричу им эту фразу.
На плацу народу занимается много, встречные шарахаются. Обежали мы почти весь солдатский городок, километра три. Подбегают они к трёхэтажной казарме, и – нырк в подъезд.
На скорости влетаю за ними, прислушиваюсь – шагов на верхних площадках нет, значит – впереди.
Вбегаю на первый этаж, нос к носу сталкиваюсь с дежурным офицером. Так мол и так – на зарядке сдернули шапку, забежали сюда. Офицер отвечает:
— «Сюда никто не забегал».
Выскакиваю назад на площадку, и вижу — в подвал спускается лестница. Рванул туда, дежурный офицер и дневальные за мной.
В подвале темнота, офицер зажёг зажигалку.
Дальше в темноте вижу две съёжившиеся фигуры. Около них небольшая щель, почему-то сунул руку в неё, а там моя шапка.
Отдал офицеру чужую и вышел из казармы.
Пришёл в учебку, после зарядки все постели уже заправлены и только моя не убрана.
Привёл её в порядок и стал готовиться к построению.
После этого было и второе покушение на шапку, в гарнизонном клубе на просмотре фильма.
Есть солдатская шутка, хочешь узнать, кто новобранец в чужой части, приходи смотреть, как часть смотрит фильм. Внимательно смотрят фильм только молодые, у остальных есть полтора часа вздремнуть.
Сел я в зале чуть в стороне, и тут ко мне подсаживаются трое чужих и таким вкрадчивым голосом один из них говорит:
— Слушай, молодой, давай шапками меняться.
— Зачем? – спрашиваю
— А она у меня новая.
Видимо посчитали, что я один и у них проблем со мной не будет. Наивные, это после недавней пробежки то.
Шутливо отвечаю:
— А зачем тогда тебе меняться, если она у тебя тоже новая. — Собеседник таращит на меня глаза, аргументы ищет.
И отвечает, чуть помедлив:
— Да она у меня не совсем новая. – На что я ему сразу возражаю:
— Тогда тем более зачем меняться?
У троицы, чувствуется, словесные аргументы закончились, и они переходят к психологическому воздействию.
— Ты что борзой что ли? — Но не учли, что я специально отвечаю громко.
Весь наш взвод встрепенулся, ожил и головы моих сослуживцев развернулись в нашу сторону.
Эти «ловцы удачи» уже всем порядком надоели, у многих чесались кулаки. Чужаки почувствовали это и их как ветром сдуло.
А шапку я свою отдал товарищу в части через год.
